Вспомним тех, кто в небе внемлет всем речам между людьми,
Защитивших эту землю и полёгших в ней костьми:
Бородатых и безусых, ворчунов и остряков,
Украинцев, белорусов, осетин и остяков,
Телеутов, кабардинцев, эрзя, вепсов, чувашей,
И тувинцев, и даргинцев, латышей и талышей,
И киргизов, и таджиков, и узбеков, и татар,
И калмыков, и кумыков, и башкир, и тофалар,
Ингушей, азербайджанцев, ненцев, энцев и армян,
Нивхов и табасаранцев, и евреев, и цыган,
Удэгейцев, хантов, коми, и казахов, и грузин,
И других, которых помнит поимённо Бог один...
В дни победного парада там, пред Ним - в одном строю
Все, кого враги когда-то звали РУССКИМИ в бою.
Вдоль дороги глухой всенародной,
Где приветствует воем пурга,
Дед Мороз - старичок новогодний,
Мудрый Леший и Баба-Яга
Пробираются к дальней елани,
Где стоит одинокая ель,
А под ней - запряжённая в сани
Дожидается ветра метель...
Вот идут они сказочным лесом,
Никому неизвестной тропой,
За каким-то своим интересом,
За удачей глухой и слепой.
Вьюга строем любуется пешим,
То назад забежит, то вперёд,
И смеётся над сумрачным Лешим,
И Снегурочкой бабку зовёт.
Не помню в день какой и год
Из детства раннего, в котором
"А снег идёт! А снег идёт!" -
Мы у окна кричали хором:
Шёл снег, стояли холода,
От ветра что-то дребезжало.
Ты на руках меня тогда
С улыбкой бережно держала.
И мы кричали: "Снег идёт!"
Так радостно и простодушно,
Что он с тех пор который год
Всё так же падает послушно.
И всякий раз в канун зимы
Едва ветра затянут вьюгу,
Мне снова чудится, что мы
Кричим с тобой на всю округу...
Был тихим нынешний рассвет,
Лишь сердце с полночи щемило...
"Её на свете больше нет", -
Сестра мне утром сообщила.
Но только телефон умолк,
Как снег пошёл повсюду снова.
...Хотел я крикнуть... и не смог.
И выдохнуть не смог ни слова!
Летит, летит весёлый снег,
Кружит и падает, как эхо...
Неправда, что тебя здесь нет.
Смотри, родная: сколько снега!
Как черные горошины,
Скользя из-под небес,
Над Енисеем коршуны
Вздымаются окрест,
Скользя, срываясь, падая,
Возносятся опять,
Чтоб крыльями, как фалдами,
К лазури приникать,
Кружить в ее предсердии,
То вниз, то ввысь стремясь,
Меж смертью и бессмертием
Овеществляя связь.
Всё будет хорошо когда-нибудь.
Когда-нибудь всё будет непременно
Так хорошо, так необыкновенно,
Запомни только, слышишь, не забудь:
Всё будет хорошо когда-нибудь.
Когда-нибудь всё будет хорошо.
И мы с тобою встретимся, конечно.
И будет всё так искренно, так нежно,
Как этих слов волшебный порошок:
Когда-нибудь всё будет хорошо.
Всё будет хорошо когда-нибудь
Там, где мы все когда-нибудь, но будем
Счастливыми - вне праздников и буден...
Запомни только, слышишь, не забудь:
Всё будет хорошо когда-нибудь.
Седые безлюдные дали,
Снегами объятый покой...
До следа дойти, до огня ли, -
Надежды почти никакой.
И всё же случается чудо:
Как вспыхнувший северный свет,
Является вдруг ниоткуда
В снегах человеческий след.
И прячется вьюга шальная,
Стихая в морозном дыму.
Кто был здесь и где он - не знаю,
Но счастья желаю ему.
Девять жизней за моей спиной -
Жизней тех, кто вслед идёт за мной.
Что бы ни случилось на пути,
Мне нельзя и думать не дойти;
Ни упасть, ни крикнуть: "Не могу!",
Ни зарыться где-нибудь в снегу.
И сказать: "Я выдохся, друзья..." -
Можно всем, и только мне - нельзя.
Мне нельзя: за мной идут сквозь снег
Девять жизней, девять человек.
Если же совсем не станет сил,
Об одном бы Бога я просил,
Чтобы Он средь ветра и зимы
Ненадолго дал их мне взаймы,
Чтоб дошли до дома и огня
Девять жизней, верящих в меня.
Возникая из мглы и снега,
В необъятной глухой дали
Пляшет свет, обжигая небо,
Вырываясь из недр земли.
Не обуздан его характер,
Неизвестен его девиз.
Как пылающий птеродактиль,
Факел газа стремится ввысь,
Разворачиваясь, как знамя.
Неизменное, как плакат,
Обожжённое ветром пламя
Извивается в облаках...
Во мне живёт такая нега,
И радость не перестаёт:
Летят седые волны снега
Вторые сутки напролёт!
Всё в белом мареве по крыши,
И нет ни неба, ни земли;
Лишь ветер вьётся, пляшет, дышит,
В снегах купаясь, как в любви.
Стала часто ночами мне сниться
На просторах высоких широт
Желтогрудое чудо - синица,
Та, что здесь отродясь не живёт.
Да и днём так бывает - порою,
Слышу вдруг, как вчера, например,
Только форточку в доме открою:
"Пинь-пинь-пинь, зинь-зивер, зинь-зивер".
В синей кепочке шустрая птаха,
Не твоим ли упорством рождён
Мир, похожий на музыку Баха,
С небесами из гулких времён?
Великое мёртвое море -
Рождённое солью вино...
И счастья людского, и горя
Сполна нагляделось оно.
Вверяясь уделу иному,
Издревле - века и века -
От мёртвого моря к живому
Стремится людская река.
И каждому видится чудо
В едва различимой дали:
Из воздуха, из ниоткуда -
Оркестры, цветы, корабли...
И волны бурлят на просторе,
Хмелеют, сливаясь в одно
Великое мёртвое море -
Рождённое солью вино...
Едва грозы рассеялись мгновенья,
Глядит сырая ветреная высь
На облако в оконном отраженье
И ливнем огорошенный карниз,
Глядит в озёра, лужицы и лица
Так, словно бередит её покой
Всё, что живёт, клокочет и таится
В водоворотах памяти людской.
Мгла треснула. Мгновенья разбежались.
И вспыхнул дождь. И рухнула вода.
Открылся день неведомый, как залежь,
Животворя холмы и города.
И длился он по улицам и руслам,
И чудилось встречающим его,
Что мир вовек не сделается тусклым,
И смерти нет.
Нигде.
Ни для кого.
Летний пруд с голубым полыханьем стрекоз,
Зимний двор в рассиявшемся лунном снегу...
В эту землю живую я памятью врос,
И себя от неё отличить не могу.
Там, откуда текут в облаках небеса,
Там, куда исчезает меж пальцев вода,
Возникают и гаснут её голоса,
И во мне остаются
уже навсегда...
И плакали о нём, о воде его, о хлебе его.
Вот дом твой и близкие твои,
И стада твои, и колодцы твои,
И лозы твои, и смоквы твои.
А тебя нет здесь.
И воды твоей, и хлеба твоего нет здесь...
И нет здесь жизни.
Вернись.
Три дня плач и пепел во мгле.
Дым и ветер на три дня пути.
И явился сон.
И сделался явью во сне.
И стала явь.
Не плачьте.
Вот хлеб мой и вода моя.
И смоквы мои, и лозы, и колодцы, и стада,
И близкие мои, и дом мой с вами.
И я здесь.
И мглы нет на земле. И свет отовсюду
Ибо любовь моя с вами.
И днесь. И присно. И вовеки веков...
Дождь как слепой, ощупывает лица:
Всё ищет тех, с кем было по пути.
Он знает, что пора остановиться,
Поскольку больше некуда идти,
Что скоро миг, как занемело слово,
Которым жил влюблённый человек,
Что всё ушло и не случится снова,
И нет дождя, и это - плачет снег...
Снег пронизывал аллеи
И струился на ветру,
На шершавые колени
Становился поутру
И, о ком-то вспоминая,
Всё шептал, как человек...
Стыла стружка ледяная
На краях белесых век.
И в молитвенном поклоне
Плыл над ним седой простор
В побелевшие ладони
Замерзающих озёр.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
